«Пока вы не увидите, насколько сами вы злы, ущербны, жадны, завистливы, похотливы, лживы, тупы, амбициозны, трусливы, как вы читерите, проламываете власть имущих по всем каналам связи, как вы убоги в своих призывах к справедливости, которая всегда — Ваше Личное Чувство Справедливости, пока вы не возжелаете Мира и Радости миру более, чем собственного постамента либо правоты — вы будете просасывать. Вы будете просасывать, если вместо разговоров о будущем не займетесь сегодняшним днем. Явите свой свет СЕЙЧАС. Hic Rodos — hic salta!»
«Автор не должен стоять на пути собственного текста, — сказал Умберто Эко. Это правда. Автор может покончить с собой — а дело его живет. Какая разница, кто и когда это придумал? Подлинная поэзия не имеет ни авторства, ни возраста».
«Когда автор говорит о самых важных вещах сложно не скатиться в дешевый пафос, но в этих песнях нет и следа спекуляции на «высоких темах», они предельно честны, хотя и не банальны. Проблематика любви, предательства, пути к Богу всегда близки каждому из нас, даже если они «упакованы» в историю альбигойских войн или викторианского детектива».
«Я не верю, что люди — животные, и что они приручаются или нуждаются в пастухе. Есть единственный вид ответственности за чужую душу: когда ты — священник для этого конкретного мирянина, его духовный наставник, и ведёшь его к Богу, потому что ты поклялся довести. К несчастью, в наши дни это схема секты или некачественных психологических тренингов, где количество паствы усиливает мощь Лидера».
«У меня были бы карие глаза и очень тёмные волосы — это тоже гены. Разумеется, хотя бы один раз я выкрасил бы их перекисью — а потом внимательно слушал, кто и когда меня назовёт . Если это будет амбал — я дам ему в морду. А если интеллигент — вгоню в краску двусмысленным предложением, желательно прилюдно. Чтоб было неповадно».
«У меня обязательно были бы друзья. Классическая мужская дружба — это лучше счёта в банке. Полагаю, я наскрёб бы троих. Больше не бывает».
Бальтасáр Грасиáн-и-Морáлес (исп. Baltasar Gracián y Morales; 8 января 1601, Бельмонте-де-Грасиан, Арагон — 6 декабря 1658, Тарасона, Арагон) — испанский прозаик, философ и теоретик литературы, иезуит. Крупнейший представитель литературы барокко
Друг мой, друг мой, Я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль. То ли ветер свистит Над пустым и безлюдным полем, То ль, как рощу в сентябрь, Осыпает мозги алкоголь.
Голова моя машет ушами, Как крыльями птица. Ей на шее ноги Маячить больше невмочь. Черный человек, Черный, черный, Черный человек На кровать ко мне садится, Черный человек Спать не дает мне всю ночь.
Черный человек Водит пальцем по мерзкой книге И, гнусавя надо мной, Как над усопшим монах, Читает мне жизнь Какого-то прохвоста и забулдыги, Нагоняя на душу тоску и страх. Черный человек Черный, черный...
"Слушай, слушай,- Бормочет он мне,- В книге много прекраснейших Мыслей и планов. Этот человек Проживал в стране Самых отвратительных Громил и шарлатанов.
В декабре в той стране Снег до дьявола чист, И метели заводят Веселые прялки. Был человек тот авантюрист, Но самой высокой И лучшей марки.
Был он изящен, К тому ж поэт, Хоть с небольшой, Но ухватистой силою, И какую-то женщину, Сорока с лишним лет, Называл скверной девочкой И своею милою".
"Счастье,- говорил он,- Есть ловкость ума и рук. Все неловкие души За несчастных всегда известны. Это ничего, Что много мук Приносят изломанные И лживые жесты.
В грозы, в бури, В житейскую стынь, При тяжелых утратах И когда тебе грустно, Казаться улыбчивым и простым - Самое высшее в мире искусство".
"Черный человек! Ты не смеешь этого! Ты ведь не на службе Живешь водолазовой. Что мне до жизни Скандального поэта. Пожалуйста, другим Читай и рассказывай".
Черный человек Глядит на меня в упор. И глаза покрываются Голубой блевотой. Словно хочет сказать мне, Что я жулик и вор, Так бесстыдно и нагло Обокравший кого-то.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Друг мой, друг мой, Я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль. То ли ветер свистит Над пустым и безлюдным полем, То ль, как рощу в сентябрь, Осыпает мозги алкоголь.
Ночь морозная... Тих покой перекрестка. Я один у окошка, Ни гостя, ни друга не жду. Вся равнина покрыта Сыпучей и мягкой известкой, И деревья, как всадники, Съехались в нашем саду.
Где-то плачет Ночная зловещая птица. Деревянные всадники Сеют копытливый стук. Вот опять этот черный На кресло мое садится, Приподняв свой цилиндр И откинув небрежно сюртук.
"Слушай, слушай!- Хрипит он, смотря мне в лицо, Сам все ближе И ближе клонится.- Я не видел, чтоб кто-нибудь Из подлецов Так ненужно и глупо Страдал бессонницей.
Ах, положим, ошибся! Ведь нынче луна. Что же нужно еще Напоенному дремой мирику? Может, с толстыми ляжками Тайно придет "она", И ты будешь читать Свою дохлую томную лирику?
Ах, люблю я поэтов! Забавный народ. В них всегда нахожу я Историю, сердцу знакомую, Как прыщавой курсистке Длинноволосый урод Говорит о мирах, Половой истекая истомою.
Не знаю, не помню, В одном селе, Может, в Калуге, А может, в Рязани, Жил мальчик В простой крестьянской семье, Желтоволосый, С голубыми глазами...
И вот стал он взрослым, К тому ж поэт, Хоть с небольшой, Но ухватистой силою, И какую-то женщину, Сорока с лишним лет, Называл скверной девочкой И своею милою".
"Черный человек! Ты прескверный гость! Это слава давно Про тебя разносится". Я взбешен, разъярен, И летит моя трость Прямо к морде его, В переносицу...
. . . . . . . . . .
...Месяц умер, Синеет в окошко рассвет. Ах ты, ночь! Что ты, ночь, наковеркала? Я в цилиндре стою. Никого со мной нет. Я один... И - разбитое зеркало... <1923-> 14 ноября 1925 Сергей Есенин.
Бран падал уже быстрее, чем прежде. Серые туманы выли вокруг, а он несся к земле. — Что ты делаешь со мной? — со слезами в голосе спросил он у ворона. — Учу тебя летать. — Я не могу летать. — Ты уже летишь. — Я падаю. — Каждый полет начинается с падения, — сказал ворон.
Мы родились в этом мире, выросли, даже счастливыми бываем. Но ещё есть изнанка этого мира, куда попадают с самого детства те, кого оболочка не приняла. И такие люди создают своё пространство, ни на что здесь не похожее. Их часто называют белыми воронами, потому что они продолжают противостоять материальному миру. А мы — сдались. И только пытаемся «держать марку» в своём поражении
Когда одна дверь закрывается перед нашим лицом, мы забываем о том, что непременно откроется другая. В другом месте, при других обстоятельствах, но точно откроется. Иногда полезно дойти до последней точки, чтобы заметить новые возможности и наконец отвести взгляд от запертой двери.
Я молча протягиваю ему деньги, забираю кролика. Он был последний в коробке, наверняка его сегодня зарезали бы. Пара грязных банкнот — цена одной жизни. Да, это всего лишь кролик, но даже в их, казалось бы, обречённых жизнях участвует судьба. Из коробки с дюжиной ушастых братьев выжил только тот, что сейчас дрожит в моей плетёной сумке.(с)
Адольф Гитлер действительно стремился следовать вегетарианской диете, так как понимал, что это поможет избежать ему многих болезней и очистить тело и разум. Однако представителем вегетарианства Гитлера назвать нельзя, так как полностью и надолго исключить мясо из рациона Адольфу так и не удалось. И, конечно, стоит помнить восточную мудрость, гласящую то том, что «быть вегетарианцем не значит быть духовной личностью, однако быть духовной личностью - значит быть вегетарианцем».
Я ничего не боюсь Даже при слове: крах. Только порой взорвусь, Путаясь в черновиках. Я ничего не боюсь, Ибо боюсь пустоты. Прожитой жизни груз Выломал все мосты. Чую ногами дно. Крепко стою теперь. Я потерял давно Даже список потерь. Нежен запах айвы. Сладок запах детей. Вспомню людей, увы, Каждый второй – лакей. Чуден родной простор. Через овраги и рвы Скачет во весь опор Всадник без головы. Чтобы его поймать, Не щадя головы Рвется навстречу рать, Тоже без головы. Ты говоришь: – Мираж, Лучше протри виски. - Я говорю: – Пейзаж Или его куски. Впрочем, напрасен труд. Сам же теряю нить, Ибо в комнате тут Не с кем поговорить. Воз и поныне там, Где призадумалась плеть. Каждый решает сам, Жалить или жалеть.
Я ничего не боюсь. Это приятно знать. Даже змеиный укус Брезгую отсосать.
Призраками пустынь Стыдно страшиться мне. Вместо любых святынь - Мамин портрет на стене.
Это ее плечо, Как там ни назови, Держит меня еще Силой своей любви.
Чувствую горячо: Руки ее в мольбе Держат меня еще И не пускают к себе.
Фазиль Искандер
Причина удаления:
Перемещённое сообщение не будет удалено, только эта копия.
Используйте эту форму для отправки жалобы на выбранное сообщение (например, «спам» или «оскорбление»).
Внимание! Уважаемые посетители сайта mfd.ru, предупреждаем вас о следующем: ОАО Московская Биржа (далее – Биржа) является источником и обладателем всей или части указанной на настоящей странице Биржевой информации. Вы не имеете права без письменного согласия Биржи осуществлять дальнейшее распространение или предоставление Биржевой информации третьим лицам в любом виде и любыми средствами, её трансляцию, демонстрацию или предоставление доступа к такой информации, а также её использование в игровых, учебных и иных системах, предусматривающих предоставление и/или распространение Биржевой информации. Вы также не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию для создания Модифицированной информации предназначенной для дальнейшего предоставления третьим лицам или публичного распространения. Кроме того, вы не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию в своих Non-display системах.